Журнал о музыке

фото: facebook.com

После трагических событий в Париже No comment поражает своим попаданием в цель. Фильм основан на реальных событиях. В нем использована видеосъемка спецназовцев, трофейная съемка, обнаруженная в районе чеченского села после боя. Немецкий юноша влюбляется в мусульманку, незаметно попадает под влияние радикальных исламистов и оказывается в Чечне. В фильме снимались актеры из разных стран, в том числе и те, кто прежде работал со знаменитым Михаэлем Ханеке.

«Уилсон сразу сказал: «Забудьте про психологический театр»

— Работая на картине No comment, наверное, вы столкнулись с совсем другой актерской школой?

— Там был интернациональный состав – немцы, турки, арабы, чеченцы, гагаузы, русские. В главной роли снимался Леонард Проксауф, ребенком сыгравший в картине «Белая лента» Михаэля Ханеке. Мусульманскую девушку Лэйлу сыграла дебютантка Сома Пайсал. Она — беженка из Ирака, с родителями в 2004 году переехала в Германию. Прекрасная девушка из прекрасной семьи.

— Как вы себя чувствовали в такой компании?

— Я до этого снимался в британо-российском проекте «По этапу» Тома Робертса с участием Джона Малковича, Веры Фармига, Томаса Кречмана. У меня была небольшая роль. Джон Малкович – потрясающий актер. Но по большому счету, все тоже самое, как у нас. В западных проектах все более организовано, но что-то у нас лучше. Если человек горит, то в любой профессии он проявит себя. Nо comment мы снимали в Германии. Немецкая сторона нам очень помогала. Не могу сказать, что они работали лучше, чем наша группа в Бахчисарайском районе Крыма. Там тоже сложилась сплоченная команда. А условия — тяжелые. Минус 15 градусов и снег для Крыма — нонсенс.

— Зачем вы вообще организовали продюсерскую компанию «Третий Рим»? Вы что себе тылы обеспечиваете?

— Я – артист. Но нельзя же все время ходить по кастингам и улыбаться режиссерам. Однажды мне один режиссер сказал: «Покажи зубы». Я взял пластиковое ведро, надел ему на голову и ушел.

— Сильно!

— Нормально. Я что конь, чтобы зуб показывать? После этого «кастинга» я поступил учиться во ВГИК на продюсера, за что очень благодарен этому молодому режиссеру.

— Классик театра Зиновий Корогодский тоже просил абитуриентов показать ему зубы, повернуться спиной. Такова участь артиста.

— Я считаю, что это неправильно. Мы с тем режиссером даже не говорили о роли. Он спросил, как меня зовут, сколько мне лет, где работаю, а потом произнес: «А зубы покажите!». Может он хотел, чтобы я в кадре энергично грыз яблоко или щелкал орехи? Или требовалось сыграл Щелкунчика? Какая была задача? Его тон показался мне тогда не совсем приятным. К сожалению, многим режиссерам надо и самим проходить кастинг — у нас много непрофессионалов. Двух слов связать не могут. Не знают, как с артистами работать и что такое боковой свет. Не знают элементарных вещей. Откуда они приходят? Где и чему учились? Поэтому я и пошел во ВГИК. Безусловно, мне хочется самореализоваться, сыграть что-то хорошее. Ведь то, что мечтаешь сыграть, тебе могут и не предложить. Не хотите давать – не надо. Попробую это сделать сам. Я очень люблю театр и никогда его не оставлю. А в кино редко снимаюсь. В 2015 году у меня было шесть реальных предложений: два полных метра и четыре сериала. Один полнометражный проект завис из-за отсутствия финансирования. Сериал запускают с февраля-марта. А от других я отказался.

— Ерунду предлагали?

— Читал сценарий и понимал, что это не совсем мое. Наверное, это неправильно и надо больше сниматься, чтобы была узнаваемость. Но мне хочется быть бегуном на длинную дистанцию. В профессии надо быть разборчивым, делать то, что хочется. Понимаю, что сейчас тяжелое время, и каждому артисту нужно зарабатывать, поддерживать благосостояние семьи. Кино дает такую возможность. Но мне хочется чего-то большего. Я искренне говорю, что мне хочется что-то достойное сделать, чтобы мною гордилась моя семья. Любому нормальному человеку важно чего-то в жизни достичь, быть честным в профессии, оставить что-то после себя. Если так произойдет, буду благодарен судьбе.

Когда мы снимали No comment, я же не воспользовался служебным положением продюсера, не утвердил себя на главную роль. Я знал, что это авторское кино Артема Темникова, его история. И он должен снимать того, кого считает нужным. Но Артем пришел на мой спектакль, а потом переписал сценарий под меня.

Александр Новин и Ингеборга Дапкунайте в спектакле «Жанна». Фото Александра Иванишина

— Но ведь исчезает публика, способная воспринимать хоть что-то интеллектуальное. Вот и «Сказки Пушкина» в Театре Наций, где вы играете, для кого-то так и остаются непонятыми.

— Я уверен, что нам есть для кого работать. No comment с успехом показали во Франции, Италии и Китае. Пусть его увидит небольшое количество зрителей. Это же не коммерческий проект. Но если у людей после просмотра что-то останется в душе, то будет прекрасно. Я играю главную роль в спектакле Театра Наций «Жанна» с Ингеборгой Дапкунайте. Когда я прочитал пьесу, то сказал художественному руководителю театра Евгению Витальевичу Миронову: «Будем честны. Это не моя роль». А он ответил: «Поэтому тебе режиссер ее и предлагает. На сопротивление». Теперь я очень люблю этот спектакль. Как-то пришла на него знакомая моей мамы. Потом она вышла с мужем из театра, они шли пешком и всю дорогу не разговаривали. Настолько были впечатлены спектаклем. Если зритель хоть на час отключился от повседневности, задумались над тем, что увидел, – ради этого стоит работать.

Вы же знаете, что Ван Гог до смерти отдавал свои картины за похлебку. Когда вижу его картины в Амстердаме или Нью-Йорке, то думаю о том, как это можно было написать. А когда умер Шекспир, к нему пришли на похороны шесть человек. А ведь это один из величайших драматургов мира.

— Но признание при жизни тоже важно.

— Конечно. Многие его и получили. Большое искусство – не всегда понятно с первого раза. Может, через неделю кто-то вспомнит об увиденном спектакле или фильме. Картины Вермеера тоже сразу не принимали. А он не просто великий художник, он – инопланетянин. Как-то в Самаре, где мы были на гастролях, я увидел работы Давида Бурлюка. Спасибо Авангарду Леонтьеву. Это он мне их показал. Как можно написать картину «Волы»! Это же выдающаяся работа. Если бы наши режиссеры хоть изредка ходили в музеи и смотрели полотна мастеров, ни по-другому снимали бы кино.

— Вы играете Балду в «Сказке о попе и его работнике Балде», Охотника в «Сказке о Медведихе» и младшего сына Царя Дадона в «Сказке о Золотом петушке» в «Сказках Пушкина». Многие актеры хотели бы оказаться на вашем месте и поработать с выдающимся режиссером Робертом Уилсоном.

— Каждый человек должен быть на своем месте. Безусловно, поработать с таким режиссером – это счастливый случай, как и с любым интересным режиссером. Неважно откуда он – из Америки или России. Не всегда актеру достаточно таланта. Нужно еще и везение. Бывает же так, способный человек, а ему не везет и все, не может попасть к хорошему режиссеру.

— А что было особенного в работе с Уилсоном?

— Он исповедует абсолютно другой театр – не психологический. Он его не любит. Уилсон сразу сказал: «Забудьте про психологический театр». То, что Уилсон делает, его стилистика — все это совсем не похоже на то, к чему мы привыкли. Он не выносит, когда артисты начинают что-то серьезно играть. Маски, сложный грим, манера разговора — все должно быть ненатурально, не так, как в жизни. Театр – это большое преувеличение для Роберта Уилсона. Во время репетиций он кричал: «Большая улыбка!», «Большие глаза»», «Всегда смотреть вверх!». Поза, стойка, руки, открытая грудь в сторону зрителя… Наверное, Уилсон не будет ставить Чехова, а если и поставит, то так, как мы и представить себе не можем.

— Можно сказать, что он — визуалист?

— Безусловно! Он — большой художник и удивительный человек. До 16 лет Уилсон был аутистом, а в 25-ть пытался покончить с собой, поняв, что ничего не создаст, как художник. Но он нашел себя в театре. Когда я посмотрел его «Трехгрошовую оперу» в «Берлинер Ансамбле», то чуть с ума не сошел. Это потрясающе! Ничего подобного не видел. Очень благодарен Роберту Уилсону за то, что он меня выбрал. В Театре Наций был огромный кастинг.Вы даже представить себе не можете, столько известных артистов приходили на него в течение двух- трех дней.

— То есть у любого актера был шанс?

— В Театре Наций всегда есть шанс у любого артиста. Двери открыты. Приходи и показывайся. На кастинге у Уилсона не надо было ничего читать. Он давал задание: «Вы – мышонок, который хочет стать диктатором» или «Вы – Гитлер с голосом трехлетнего ребенка». За три минуты надо было сделать два шага, но при этом вообразить, что из головы идет красный луч. И если вы дернетесь, то все нарушится. Одинаковые задачи ставились перед актерами и актрисами. Все становились мышками, медведями, котами…

«Я работал поваром в Сургуте»

— У вас богатая биография и география. Родились в Молдавии, жили в Донецке. Поддерживаете с кем-то связь?

— Я закончил в Донецке школу, а потом уехал. Это был очень красивый город. Один из моих одноклассников работает в МЧС. Мы с ним постоянно общаемся. От него знаю, как было сложно, когда Донецк бомбили. Он мне прислал фотографии. Дом, рядом с тем, где я жил, разбомбили. В нашу школу снаряд попал. Диме Власову из параллельного класса голову оторвало. Он шел из магазина. За что все это? Я жил в Петровском районе, который наряду с Макеевкой больше всего бомбили. Любая война – это всегда плохо. Сейчас в Донецке стало спокойнее. Люди даже в кафе ходят. В последний раз я был там в 2008 году. Мы туда на гастроли ездили лет пять назад. Я приглашал одноклассников на свой спектакль. Все, что там случилось, ужасно.

«Сказки Пушкина» Фото Lucie Jansch

— А в актерскую профессию пошли сознательно?

— Я поваром работал в Сургуте, готовил пиццу в кафе «Собеседник». Как-то во время театрального фестиваля «Чайка» к нам пришли люди, которых я не знал. Они сидели, ели пиццу, которую я периодически выносил в зал. И кто-то в зале так развеселился, что кинул пиццу так, что она упала на пол. Я не то, что сделал замечание, я этому человеку чуть голову не оторвал за этот кусок пиццы. И ко мне подошла одна женщина и спросила: «Вы не хотите поступить в театральный?». Я удивился. А тогда набирался в ГИТИСе курс для Сургутского драматического театра. Я даже толком не понял, о чем речь, но спросил: «Что для этого нужно сделать?». В итоге сдал документы, подготовился и пришел к режиссеру Борису Голубовскому, набиравшему курс. Он все время говорил: «Плохо слышу. Громче!». Я заходил четвертым в пятерке абитуриентов. Меня попросили рассказать рецепт приготовления пиццы, зная, что я работал поваром. Когда очередь дошла до меня, начал очень громко говорить. И Борис Гаврилович Голубовский сказал: «Зачем вы кричите? Мы же не глухие». Я ответил: «Громко говорю, чтобы вы услышали. А то не так приготовите, не так замешаете тесто, отравитесь и скажете, что во всем виноват студент Новин». Они рассмеялись и отпустили меня. А я подготовил басню Михалкова, стихотворение Лермонтова, прозу Тэффи и просто так уходить не хотел. Зря что ли учил? Так я поступил в ГИТИС. У меня не было страха. Может из-за этого так легко все и получилось.

— Ну, вы — авантюрный человек!

— Наверное. Во мне это есть. А когда начал учиться, пошли этюды, мне так стало интересно. Понял, что это нелегкая профессия. Так необычно меня судьба закинула в актерскую профессию. Стечение обстоятельств.

— Шокировали родственников своим выбором?

— Когда я поступал, папа сказал: «Хватит ерундой заниматься». Никто к этому серьезно не отнесся. Когда поступил и начал учиться, родители были удивлены, а сейчас приходят на мои спектакли и фильмы. Ничего не пропускают.

— Кулинарное искусство забыто?

— Поваром я давно не работаю. Но дома, когда время есть, готовлю.

— И каковы ваши намерения?

— Мы уже сделали на студии «Третий Рим» три проекта: сериал «Охотники за бриллиантами», полнометражные фильмы «Синдром Петрушки» и No comment. Продолжаем совместно с компанией Тимура Бекмамбетова работу над картиной «Время первых» о космонавте Леонове, которого сыграет Евгений Миронов. У меня там небольшая роль космонавта Хрунова Весной запустимся с антиутопией, события которой происходит в 2027 году. Это будет приключенческое, жанровое кино. Позвали на эту картину болгарского режиссера Явора Гырдева.

— Очень талантливый человек.

— Я играю в его спектакле «Киллер Джо» в Театре Наций. А на картину мы пригласили еще и интересного оператора Ирека Хартовича, снимавшего «Легенду N 17», работавшего у Николая Лебедева на «Экипаже». Он и со Спилбергом работал. У нас потрясающий художник, работавший на «Алисе в Стране чудес» с Тимом Бёртоном, на «Гарри Поттере» Владимир Тодоров. Он — болгарин, живущий в Лос-Анджелесе. Снимать будем в Москве и Греции. В планах — два сериала и один мини-сериал. И еще один полный метр – кино моей мечты. Я шесть лет с этой идеей хожу. Сценарий написал гениальный Анатолий Усов. В его основе историческое событие советских времен. Может получиться очень необычный проект. Я даже не знаю, снималось ли у нас когда-либо такое кино. Сценарий, которому уже год, я перечитываю каждый месяц. Его надо делать очень честно, по-настоящему. Иначе не стоит и браться.

— Психология ваша не меняется от смены рода деятельности?

— Ничего не меняется. По-другому себя ощущаешь, понимая, что ты не только артист, но и продюсер и можешь каким-то образом высказаться на ту или иную тему. Мы еще много чего не сказали и обязательно скажем. Есть чем удивить.