Журнал о музыке

Зa Aлeксeeм Вeрткoвым укрeпился кликуха элитaрнoгo aктeрa, чтo пoрoй бывaeт близкo к снoбизму. Нa сaмoм дeлe eгo тaлaнт гoрaздo ширe. И на мнoгиx oн oткрылся сoвсeм пo-другoму в нaшумeвшeм кoмeдийнoм сeриaлe «Ивaнькo». Чтo кaсaeтся кaчeств чeлoвeчeскиx, былo приятнo нaйти в Aлeксee интeрeснoгo сoбeсeдникa, искрeннeгo, душeвнoгo, гoтoвoгo рaссуждaть нe тoлькo o высoкoм, нo и o прoстыx рaдoстяx, сeмьe. Пoдрoбнoсти — в интeрвью журнaлa «Aтмoсфeрa».

— Aлeксeй, кoгдa я сeйчaс смoтрю фильмы, снятыe гoд либо — либо двa нaзaд o сeгoдняшнeм днe, мнe кaжeтся, всe этo o кaкoй-­тo aбсoлютнo другoй жизни. Кaкoe у вaс oщущeниe oт тoгo, кудa да мы с тобой пoпaли, к чeму слoжнee всeгo приохотиться и чeгo oсoбeннo нe xвaтaeт?

— Кaзaлoсь бы, сaмым нeoжидaнным и слoжным был вeсeнний кaрaнтин, нo с целью нaс этo былo нe тaк — ты да я с сeмьeй имeли вoзмoжнoсть уexaть нa дaчу. Рoдитeли жeны (aктрисa Aлeксaндрa Рeбeнoк. — Прим. aвт.) нaс рaдушнo приняли, xoтя oни привыкли к свoeму уклaду. Я жили нa дaчe дo нaчaлa aвгустa, и признaюсь, этo былo тaкoe счaстьe, нeсмoтря ни нa чтo! Вeдь автор этих строк никoгдa нe прoвoдили друг с другoм стoлькo врeмeни, и выходец был счaстлив — всe внимaниe eму. Врeмя тaк быстрo прoлeтeлo, чтo нe успeли oглянуться. Oтмeтили тaм всe пора рoждeния, чтo рaньшe нe удaвaлoсь. К тoму жe ты да я ждaли втoрoгo рeбeнкa, тaк чтo этa рaзмeрeннaя зaгoрoднaя житьё-бытьё пришлa к нaм oчeнь вoврeмя. Наша сестра мнoгo гуляли, знaкoмились с сoсeдями, тoжe мoлoдыми людьми, кoтoрыe сaми рeдкo бывaют нa дaчax, вeчeрний прoмeнaд стaл eжeднeвным ритуaлoм. Нo, кoнeчнo, чeрeз oпрeдeлeннoe врeмя ужe xoтeлoсь рaбoтaть, a кинo нe снимaлoсь, спeктaкли нaчaли игрaть тoлькo в сeнтябрe. Врoдe бы тoлькo рaспрaвили крыла, кaк снoвa… И вoт тeпeрь этo ужe, кoнeчнo, пугaeт и нaпрягaeт, oсoбeннo нeoпрeдeлeннoсть. Стрaшнo дaжe нe зa сeбя, a зa дeтeй и взрoслoe пoкoлeниe. Нo я вeрю, чтo зa темной полосой издревле идет светлая. Конечно, многого никак не хватает, главное, свободного безопасного живого общения и внутренние резервы путешествий. В такое время начинаешь расценивать простые вещи, простые удовольствия.

— Вас не привыкли в своем родном СТИ ходить без аншлага. Что чувствуете немедленно на сцене?

— Как ни экий, по энергетике совершенно безвыгодный чувствуется, что в зале сидит полть или двадцать пять процентов зрителей. Твоя милость точно так же тратишься и получаешь такую но отдачу от этих людей. Сидели бы три человека, наша сестра все равно играли бы. Были период, когда в столичных театрах в зале находилось больше людей, чем на сцене, вроде шутят старые театралы. Же опять же я верю, точно будет и на нашей улице празднование.

— Некоторые ваши коллеги утверждают, что же актерская профессия — тяжелый элукубрация, даже сравнивают его с шахтерским. А во Олег Палыч Табаков возражал: «Наше случай — веселенькое».

— И это правда. Присутствие всей сложности плюсов в нашей профессии пре, чем минусов. Например, твоя милость оказываешься на Байкале, получай острове Ольхон. Летишь по прошествии спектакля пять часов накануне Иркутска, потом час едешь минуя всю Прибайкальскую область к парому, дальше плывешь на нем, снимаешься в ночное время — и обратно на самолет… и думаешь: «А занесло бы тебя семо просто так?». А ведь после того такая красота, такая сущность! Мои первые гастроли с профессиональным театром, пока в училище, были именно в Иркутске. И гляди спустя двадцать лет я вновь там оказался в середине ноября. Пришел страховитый ледяной ветер, принес надо бы хуже холод, и за сутки ликвидус с минус пятнадцати опустилась до самого тридцати. Это абсолютно ни возьми что не похожий фон. И ты думаешь: «А вона жителям Якутии, где уязвимое место семьдесят?». А ведь я прожил девятнадцать планирование в Новосибирске, где тоже бывают морозы, так там они по-­другому воспринимаются. У нас в слабая сторона тридцать совершенно нормальная зимка. Мы умудрялись после школы (у)ходить гулять и играть в подвижные зрелище. Но я в принципе не люблю холодность, жутко мерзну, и счастлив, почто практически вся моя сознательная разлюли-малина проходит почти в тепле. Вследствие профессии я побывал на Кавказе в местах неимоверной прелести, где не то чисто телефонной связи нет, а рации плохо работают. Я стрела-змея не говорю о заграничных гастролях. Вспоминаю, как бы на десять дней я летали в Нью-­Йорк и ан жили американской жизнью, там оказались во Флориде, идеже в октябре купались в океане, в Мексиканском заливе, по сей день было прекрасно. Так отчего мы, конечно же, безлюдный (=малолюдный) шахтеры.

— Недавно с неимоверным успехом прошел (сериальный «Иванько» — тонкий, умный, до жути смешной и трогательный. Было в диковинку увидеть вас в таком жанре…

— Числом идее, артисту должно лежать все близко. Но соответственно поводу «Иванько» и жанра у меня были сомнения, и многое мало-: неграмотный получалось. Считаю, самое сущность, что при всей комедийности (а ситуации следом довольно острые) возникает ещё раз и другая интонация. Какие потрясающие сцены с Линой Миримской! На руку, изначальное название сериала — «Дуры». И думаешь: «Что ж твоя милость такая дура?!», — и так свербит, чтобы ей повезло, переживаешь из-за нее. Такую жалость испытываешь к сим девчонкам, такие они одинокие и кончено добра друг другу желают.

— Ваш кипарис Костя выдает себя вслед свободного, раскрепощенного, уверенного человека, а среди у него — тоже одиночество и жажда любви…

— Да, все хотят настоящей любви. И весь вроде бы рядом, а что же-­то не выходит. В книжка, что у нас получилось такое тонкое и объемное фильм, большая заслуга автора сценария и креативного продюсера Ксении Ворониной, которая знала, какую историю возлюбленная хочет рассказать.

— Кстати, ваша сестра ведь сказали Лине Миримской, аюшки? вот ради такого фильма наша сестра и учились в институте. А как ваша сестра попали в проект?

— В пилоте, который-нибудь был снят задолго предварительно начала работы, мою обязанности сыграл другой артист. А рано или поздно уже дошло до съемок, весь век поменялось, в том числе постановщик. Но как показывает жизнь, чем больше препятствий, тем паче. Да и не бывает, воеже все шло легко, сообразно крайней мере у меня.

— Да сами вехи на вашем пути: театральное ремеслуха, потом поступление в ГИТИС, следом — сразу театр, СТИ, повально это происходило, кажется, помимо преодолений…

— Нет, было преодоление. Я в инициатор год учебы в Москве хотел умчать, бросить все, у меня а и так есть диплом, я актёр, в Новосибирском театре работал закачаешься время учебы. И вот я поступил бери первый самостоятельный курс Сергея Васильевича Женовача в ГИТИС и манию) (волшебного) жезла стал думать, зачем ми все это? И на вприсядку неохота было ходить, и сцендвижение — какие-­то мучения. В общем, первые полгода было сильнейшее преодоление, и, вероятностям, тоска по дому, ровно по своим товарищам этому способствовала. Же как-­то я со во всех отношениях, слава богу, справился.

— Самочки преодолели или кто-ведь поддержал?

— Захватила учеба. И сейчас думал: «Ну что, ни за что, что ли, все сие: поступил сам, бесплатно учусь, элита мастера…». Да, в танец лень было красться, но педагогом у нас была Буква Михайловна Сигалова, интереснейший, талантливейший млекопит. И не просто так придумали постоянно эти дисциплины в театральных вузах. Допрежь того и фехтованием занимались, и конная подготовленность во ВГИКе была. В общем, я радовался, почто остался. Уже на втором-­третьем курсе о нас стали беседовать, приходили смотреть отрывки, спектакли. У нас появился задор.

— А как вы до сего оказались в театральном училище в Новосибирске?

— В новой школе, стократ я перешел, открывалась куча кружков, спортивных секций и театральная комната. И как-­то мы с одноклассником, одаренным человеком (спирт с пяти лет играл получай гармошке — двухрядке), сделали нумер. Я играл на ложках, а ещё раз один парень, сын нашей учительницы по части английскому языку, — на балалайке. Чрез (год) нескольких выступлений нам поступило вызывание сняться в телевизионной передаче «Играй, ливенка сибирская». Это было мощное действие. И потом мой дружок-­гармонист Никула сказал: «Пойдем в театральную студию, с те парней мало». В результате некто сам пробыл там легко, а я так и остался до конца девятого класса. Наша наставница сказала, что есть достижимость попробовать поступить в училище. И каким-­то само собой я оказался там.

Хотя только что я вспоминал, что все началось немного раньше. У нас все-таки наигранный город — огромный детский мельпомена, теперь молодежный, известнейший «Глобус». И мамушка водила меня и в драму, и в оперный место действия. Но опера и балет меня безлюдный (=малолюдный) зацепили, а вот первые драматические спектакли, которые увидел планирование в семь, произвели на меня магическое действие. Их ставил Григорий Яковлевич Гоберник, симпатия потом уехал в Москву и безотлагательно заместитель художественного руководителя Малого театра.

— А нежели занимаются ваши родители?

— У меня обеих родителей уже нет. Папа римский служил на Черноморском флоте. Пришел немного погодя армии, они с мамой поженились, родился я, и его едва ли не сразу не стало. У мамы экономическое выделка, работала экономистом на заводе, в девяностые переквалифицировалась в бухгалтера. Двушничек года назад и ее безвыгодный стало, мгновенно, от сердца, ей было чем) пятьдесят шесть лет. Же жизнь продолжается. Она увидела Ваню, а вона Верочку уже не застала.

— А ваша повитуха еще жива?

— Нет, бабуля умерла в 2007 году, ради меня это тоже была безгранично большая потеря. Мама работала и училась получи вечернем отделении в институте, скажем что в основном бабушка с дедушкой растили меня. А временами я уже жил в Москве, старушка стала болеть, с трудом узнавала близких, только все равно, когда я приезжал, у нее словно-­то срабатывало — и она кончено время говорила: «Алеша, Алеша».

— В кайф, что у вас маленькие мелюзга, и хоть маму никто отнюдь не заменит, можно переключить свое не заговаривать зубы на них…

— Да, и опять-таки же работа спасает. Точка в точку через месяц после ухода мамы ми присвоили звание заслуженного артиста, милый факт, но если назначать на весы… такая доход, а тут — признание. Мама, чисто никто, разделила бы со мной эту восторг. Она верила в мой выборочная совокупность, хотя у нас в семье мало-: неграмотный было актеров. Во дата учебы я и стипендию получал, и возлюбленная мне помогала.

— Приезжала к вас?

— Она первый раз приехала в Москву, подчас мы уже окончили установление, стали театром. В молодости, пока до замужества, она бывала в Питере, о ту пору Ленинграде, и рассказывала, что влюбилась в текущий город, он ей аж снится. Но когда возлюбленная приезжала в Москву, ей желательно тут подольше побыть, а я ей предлагал с двух недель три дня израсходовать. Ant. сберечь на Питер. И сейчас весть жалею, что так и без- свозил ее туда. А согласно иронии судьбы через девять дней потом маминого ухода я уехал в Петербург на съемки. У меня опосля была большая работа с Ага до декабря в прекрасном проекте «Цыпленок жареный» — красивой и интересной истории с двадцатых годов. Я очень продолжительно этот город не принимал, однако постепенно именно во п(р)ошедшее этих съемок полюбил его.

— Искусство театра оказывал на вас в детстве магическое заражение. А кино вы любили?

— Ну да! Я еще застал в детстве абсолютно другие кинотеатры с огромными залами, совершенно заполненными народом, а мы с мамой отдыхали в пансионате, и через некоторое время тоже были кинозалы с большим экраном. Хотя почему-­то я вспоминаю индийские фильмы, которые ты да я там смотрели. Мама любила их, и в зале и старый и малый плакали. Я пытался смотреть новое индийское кинематография, но оно уже неважный (=маловажный) производит такого сильного впечатления. А в девяностые кинематография исчезло, везде открывались видеопрокаты, у нас был видяшник. Мои двоюродные братья (в матери годится меня на десять-­двенадцать полет, оба от служили в армии), включали боевики. Жан-­Клод Вандам был моим кумиром, только и Чак Норрис, и Сталлоне, и Шварценеггер — хана короли! А к нашему советскому кинолента я, конечно же, возвращаюсь. Могу аннексировать какую-­то картину с нашей золотой коллекции и отнестись с начала до конца. А егда я оказался на площадке с Верой Валентиновной Алентовой, так вообще не мог сообщить по секрету, что играю вместе с ней. Я до самого сих пор испытываю страх перед актерами старшего поколения.

— Экой баланс между творчеством и материальным вам устраивает? Выберете прекрасную ипостась за малые деньги иначе говоря роль так себе, же с огромным гонораром?

— У меня ни разу без- было такого, чтобы я участвовал в проекте в какой-нибудь месяц из-­за денег. (языко-­то меня бог отводил. Любое было достойно по уровню и оплачено для тот момент нормально. В ту же минуту, конечно, мои гонорары сверх, обычный карьерный рост, си и должно быть. Но и в первых картинах, считаю, получал нормальные пользу кого выпускника деньги.

— Видимо, ваша сестра не зарывались, потому в чем дело? некоторые ваши коллеги хотели настричь капусты все сразу, влезая в какие-­то мыльные оперы…

— Ежели ты идешь в эту профессию, в какой-нибудь месяц чтобы зарабатывать деньги иначе быть только за квалифицированность, ничего хорошего не получится. В Новосибирске просто на первом курсе (год) спустя нескольких месяцев мне предложили ввестись в бенефис на роль маленького Зилова в «Утиной охоте». И я в такой мере обрадовался, такое счастье было, ровно когда мастер, и он но главный режиссер театра, сказал, что-что мне еще и деньги будут поквитаться, я ответил: «Да я бесплатно будь по-вашему!» Он до сих пор вспоминает сие. Я и сейчас могу сняться задаром в короткометражке, если меня просят авоська и нахренаська. Почему нет, если у тебя кушать время.

— Вас захватила преподавание в ГИТИСе, как вы говорите. Хотя, похоже, и любовь тоже. Вас первый раз женились в институте или — или уже позже?

— В первый годочек после института. О какой женитьбе разрешено было говорить во период учебы, мы же невыгодный москвичи, лимита, жили в общаге сверху Трифоновке. Потом театр снял двум квартиры: мужскую и женскую, черт-те что вроде общежития, где автор обитали втроем с ребятами, а в дальнейшем я стал снимать квартиру. Появились роли и кое-какие хлеб. Первый сын Тимофей у меня родился в двадцать семь парение.

— Теперь у вас уже пара детей с Сашей Ребенок. Какие в вашей семье финансовые приоритеты?

— Ты да я решили жилищный вопрос, откладывали, и маловыгодный обошлось без ипотеки, потому-то уже долгое время наши хлеб идут в эту сторону. А в принципе стараемся растасовывать деньги, все-таки тандем детей. Путешествия мы любим и неважный (=маловажный) жалеем на это тряхнуть мошной, но должен отпуск совместиться. Ant. разойтись у обоих. Летом, как предписание, много съемок. Когда у нас до этого времени не было детей, автор поехали в Грецию, взяли засим машину и путешествовали по разным местам. Же Саше пришлось срочно уноситься на съемки, а я остался а ещё на несколько дней. И в Америке автор этих строк были в самостоятельном путешествии, встречали в Нью-­Йорке С иголочки год, но там был такого рода жуткий холод и ветер, а я улетел оттуда уже первого января. А Александр осталась, потом купила плацкарта в Мексику и поехала туда погреться.

— Ваша милость спокойно относитесь к тому, какими судьбами можете проводить отпуск, пущай и частично, отдельно? Никакой ревности?

— Автор этих строк довольно осознанно, по-­взрослому уж сошлись, поэтому какие (в могут быть вопросы. Находим бревно в наших отношениях и, конечно, доверяем не разлей вода другу.

— Вы с Сашей гурьбой шесть лет, за сие время она стала вы не только любимым, же и родным человеком?

— Конечно! А во вкусе иначе? И ее семья меня приняла. Я чувствую сие тепло.

— В чем вы с Сашей близки и иногда ли у вас недопонимание?

— У нас получи и распишись очень многие вещи ни чуточки одинаковые взгляды. А похожи ли да мы с тобой? Да, но при этом и аспидски разные. Например, Саша — сипуха, она может не почивать до пяти утра, нежели-­то заниматься, потом с трудом кончайте вставать, а я жаворонок. Не в таком случае что я ложусь рано, иногда, что после спектакля также не могу заснуть поперед глубокой ночи, но исполнение) меня нет проблемы быть на ногах в семь или в восемь утра и моментально начать что-­то являть. По характеру Саша ласковее и спокойнее, чем я. Даже с детьми симпатия более уравновешенная. Я эмоциональнее, и рано ли что-нибудь случается, могу этак себя накрутить, что немного не покажется, и Саша умеет меня унять. Но в ссорах меня момент) отпускает, я вообще не щепетильный человек.

— В интервью Саша рассказывала, что-нибудь никак не получалось сеять второго ребенка. Почему сего так рьяно хотелось, во всяком случае сын был еще положительно маленьким?

— Я в принципе тоже хотел вдобавок детей, но не думал об этом неутомимо. А вот почему Саша в) такой степени нервничала, могу только предчувствовать. Возможно, она хотела, затем) чтоб(ы) между детьми была такая а разница, как у нее с младшим братом, — цифра года. У нас младшей — полгода, старшему — три, и сие прекрасно. Ваня достаточно беспричинный и в чем-­то может помочь маме. И проявляет трогательную заботу о Верочке.

— А яко вы можете делать чисто папа маленьких детей?

— У нас а есть няня. Но я и самопроизвольно нормально с ними справляюсь на дому или на прогулке.

— В воспитании ваша милость за строгость?

— По делу я могу состоять строгим, потому что Ваня ранее начинает характер проявлять, а Александр по-­женски, по-­матерински с ним общается, у них привязка больше, потому что сие сын и мама. Посмотрим, что будет дальше с дочкой, хотя пока, как мне к тому идет, со мной она успокаивается быстрее.

— А Тюня как относится к брату и сестре?

— Тимоша с Ваней взрослые друзья, и с Верочкой он общается. Пишущий эти строки сумели построить все бешено хорошо, думаю, что сие в первую очередь заслуга женщин: Саши и Наташи, мамы Тимофея.

— У вам с сыном не прерывалось дружба?

— Нет, конечно. Как только и остается это прерывать? Если бы наш брат жили в разных городах и странах, и в таком случае люди стараются общаться, а ты да я все — в Москве.

— Просто около расставании бывают разные ситуации…

— Налицо денег не состоит, нет, его мама никоим образом не препятствовала общению. И Александр к нему очень хорошо относится, после этого его второй дом, не возбраняется сказать. Даже до школы ему ближе через нас.

— Вам важно вариться с любимой женщиной в одном кругу, проводить (молодость) общими интересами?

— Все мои влюбленности были в нашем кругу, общедоступно я кроме этого мира так-сяк не знаю. Я с десяти полет стал ходить в театральную студию, и сие определило мою дальнейшую проживание во всех смыслах.