Журнал о музыке

Рeжиссeр — o счaстьe в прoфeссии и в жизни

Кaрeн Шaxнaзaрoв oчeнь зaкрытый чeлoвeк. Интeрвью eсли и дaeт, тo в oфициaльнoй oбстaнoвкe, в свoeм кaбинeтe дирeктoрa «Мoсфильмa». К мэтру мнoгo всякoгo нaрoдa приxoдит пo рaзным пoвoдaм. Сaм жe oн «встрeчaeт чeлoвeкa пo oдeжкe, a рeшaeт, стoит ли с ним имeть дeлo, — пo глaзaм».

— Кaрeн, к вaм пo-прeжнeму мoжнo oбрaщaться пo имeни? Вы скaзaли мнe oднaжды, чтo у кинoрeжиссeрoв нe принятo нaзывaть друг другa пo oтчeству.

— Дa, кoнeчнo.

— Этo, нaвeрнoe, пoтoму, чтo вaшaпрoфeссия — бeз вoзрaстa, eю мoжнo зaнимaться всю жизнь.

— К сoжaлeнию, зaкoны физиoлoгии никтo нe oтмeнял. Мoжeт быть, oнa в силу энeргeтики свoeй бoлee пoдвижнa, нo всe рaвнo люди стaрeют, и ничeгo с этим нe пoдeлaeшь. И пo-рaзнoму склaдывaeтся судьбa. У мнoгиx кинoрeжиссeрoв сeйчaс с рaбoтoй дoстaтoчнo слoжнo.

— Вы рaсскaзывaли, чтo в сoвeтскиe врeмeнa вoйти в прoфeссию былo нe тaк лeгкo. Нa «Мoсфильмe» нe дaвaли зaкaзoв чeлoвeку, у кoтoрoгo в диплoмe стoялa «чeтвeркa» пo рeжиссурe. A сeйчaс любoй мoжeт нaзвaться рeжиссeрoм и снимaть.

— Этo двoякo. Рaньшe с «чeтвeркoй» в диплoмe шaнсoв пoлучить пoстaнoвку дeйствитeльнo нe былo. Нo eсли стoялa «пятeркa», мoлoдoму рeжиссeру, имeющeму прaвo снимaть пo oбрaзoвaнию, былo гoрaздo прoщe, чeм сeйчaс, сдeлaть кaртину. Сeриaлы — этo нeмнoгo другoe. Oни сoздaются тeлeвизиoнными кoмпaниями, кoтoрыe пoтoм ищут рeжиссeрoв, кoтoрыe бы этo сняли. Пoэтoму рeжиссeр тaм игрaeт в цeлoм втoрoстeпeнную рoль, прямo скaжeм. Eгo нaнимaют, и oн в принципe дeлaeт тo, чтo eму гoвoрят.

— A вы? Слышaлa, чтo сeйчaс вы экрaнизируeтe рoмaн Львa Никoлaeвичa Тoлстoгo «Aннa Кaрeнинa».

— Этo былo приглaшeниe ВГТРК. Oни сoглaсились сo всeми мoими сцeнaрными вoпрoсaми, я сaм утвeрждaл aртистoв, и никтo в прoцeсс мoй нe внeдрялся. Нo этo, я бы скaзaл, дoстaтoчнo уникaльнaя ситуaция. На самом деле обычно все по-другому, и режиссер не обладает такими возможностями. Определенным образом телекомпания была заинтересована, чтобы снимал я, поэтому мне и дали карт-бланш.Наш герой с мамой, Анной ГригорьевнойФото: личный архив Карена Шахназарова

— Разве это не ваша художественная идея?

— Нет. Это тот случай, когда я откровенно говорю, что это была не моя идея, но я очень рад, что все совпало. Антон Златопольский, первый заместитель генерального директора ВГТРК, уговаривал меня довольно долго. Я колебался, потому что было много экранизаций «Анны Карениной». Я не был готов. Потом нашел некий сценарный ход, с которым согласилась телекомпания, рискнул — и сейчас очень рад, что меня втянули в это дело. Не знаю, что получится в результате, но от съемочного процесса я получаю удовольствие, хотя картина очень сложная, тяжелая. И такого большого проекта — восемь серий — у меня еще не было. Еще и киноверсию делаю.

— Я читала, что линию Левина вы решили убрать. Но получается, это совсем другая история, потому что у Толстого главный герой, конечно же, Левин?

— Экранизируя роман, не можешь охватить все повествование, или оно будет слишком поверхностно. Все равно надо от чего-то отказываться. Меня в большей степени интересуют Анна и Вронский.

— Вы ожидаете каких-то открытий для себя в этой работе? На мой взгляд, может стать большой удачей, что Стиву играет Иван Колесников, получивший на «Нике» номинацию «Открытие года»?

— Да-да, я знаю. Зачем загадывать? Нужно еще доделать картину. Я уклоняюсь сейчас от любых дискуссий на эту тему. Дай бог, все потом увидят, что получилось. В самом романе меня всегда привлекала и привлекает любовная линия. Я считаю, что взаимоотношения мужчины и женщины описаны Толстым абсолютно современно, гениально, и с тех пор ничего не изменилось.Отец Карена, Георгий Хосроевич, был крупным советским чиновникомФото: личный архив Карена Шахназарова

— И, наверное, впервые герои экранизации будут в правильной возрастной категории? Анне было двадцать шесть, Вронскому — двадцать четыре.

— Да, мы так и старались. Виталий Кищенко играет Каренина, который старше Анны на двадцать лет, ему было сорок шесть. Так что Каренин не старец, как повелось у нас в кино, а мужчина в самом расцвете сил. И понятно, что женщина сорока лет вряд ли под поезд бросится, а в двадцать девять могла еще. Сам Толстой дожил до глубокой старости. Но другой вопрос, что средний возраст населения в то время был невелик из-за высокой смертности детей и молодых, поэтому в литературе XIX века зачастую героя сорока лет называют стариком. Но те, кто выживал, обладали, видимо, таким мощным иммунитетом, что жили они так же долго, как и сейчас многие из нас. Теперь больных, недоношенных детей спасают, и в целом качество человеческого материала, на мой взгляд, стало хуже. А в то время, поскольку не было такой медицины, слабые умирали, а выживали самые сильные, с мощным иммунитетом, с мощной энергией.

— Читала, что вы в Лизу Боярскую влюблены как в актрису…

— Не знаю насчет влюбленности, но я очень высоко оценил ее работу и считаю, что она становится большой актрисой. Должен сказать, что я доволен работой всех актеров. И Максим Матвеев, на мой взгляд, очень хорош. Мне нравится тот актерский состав, который сложился. И в сериале есть своя прелесть. Ты можешь рассказать историю более подробно. Думаю, что за сериалами, я их называю телефильмами, будущее. Сейчас они практически вытесняют кино.

— Нет опасности деклассироваться? Ведь кинорежиссеры всегда были небожителями, которые создают некое волшебство.

— Никакой разницы, просто другой формат. Это имело бы значение пятнадцать-двадцать лет назад. Сегодня качество телеприемников выше, чем качество экрана. Есть домашние кинотеатры с отличным изображением, цифровые, стереозвук. Раньше ты понимал, что если снимаешь для телевидения, то какие-то вещи на телеэкране будут просто не видны. А сейчас разницы технической нет. Во всем мире сериалы делают дороже, чем кино, и снимают их ведущие мастера. Раньше и звезды в сериалах не снимались, а сейчас в них участвуют первоклассные актеры.Карен обладал эффектной внешностью и всегда пользовался популярностью у женщинФото: личный архив Карена Шахназарова

— Помните, вы с Александром Бородянским написали сценарий к фильму «Мы из джаза», а худсовет у вас его не принял? И Георгий Данелия сказал вам, что хороший сценарий пишется год. А сейчас, судя по серпантину сериалов, над сценарными ходами никто особо голову не ломает.

— Раньше были правила: хочешь не хочешь, а нужно было обязательно сделать три варианта сценария. И это было правильно, это вынуждало людей работать. Первый вариант никогда не принимали. Даже если он был гениальным, все равно надо было второй писать. Сейчас этого нет, и это плохо сказывается на качестве материала. С моим молодым соавтором Алексеем Бузиным мы делали варианты сценария «Анны Карениной». Я привык так работать, я так воспитан с тех времен, как Данелия преподал мне этот урок. А многие напишут один и считают, что это уже вершина творчества.

— За последние сто лет наша страна дважды кардинально менялась: в 1917 году и в конце 80-х, когда началась перестройка. Почему безграмотная Россия в начале века породила культурный взрыв, а «самая читающая в мире» страна СССР не породила ни новых Пудовкиных, ни Эйзенштейнов, ни Герасимовых и так далее?

— Потому что в 1917 году была революция, а сейчас контрреволюция. А она не приносит плоды, так как не сопровождается таким подъемом. Все великие поэты и писатели двадцатых годов появились и начали работать еще до революции, они были наследниками золотого XIX века. Видимо, тогда в России вообще был какой-то пассионарный взрыв. Октябрьская революция отменила сословия, а Российская империя была сословным государством, и когда сословия разрушили, миллионы получили возможность выдвинуться. Это то, что сейчас называется «заработал социальный лифт». Масса ученых, военачальников вышли из народа, из крестьян. Да и в культуре было много людей, пришедших как бы ниоткуда. Я это так объясняю.

— Как, по-вашему, вернутся люди к тому, чтобы библиотеки дома собирать?

— Мне кажется, нет. Я считаю, что читающая цивилизация вообще заканчивается. Кстати, она была совсем новой, всего сто лет. Грамотность в царской России составляла всего пять-десять процентов. Большую часть своего существования человечество было не читающим. К этому и возвращается.«Раньше с "четверкой" по режиссуре не было шансов получить постановку. Но если в дипломе стояла "пятерка", молодому режиссеру было гораздо проще, чем сейчас», — признает ШахназаровФото: личный архив Карена Шахназарова

— А как тогда объяснить, что Тургенев, Толстой были всемирно известными писателями?

— Что значит: всемирная известность? Известность только среди узкого слоя читающих. Это некая иллюзия. Маяковский и Андрей Белый, гастролируя по югу России, собирали аудиторию. Приходили двести человек — это считалось много. Владимира Маяковского простой народ не знал, его знала интеллигенция, которая умела читать, элита.

— Мне всегда было интересно узнать, чем занимается режиссер от проекта до проекта?

— Я — директор «Мосфильма», я работаю. А так режиссер занимается поиском новой идеи или созданием сценария. Редко бывает, что у тебя есть что-то готовое. Не знаю, как у других, но у меня никогда не лежало в столе десять сценариев. Каждый раз я снимал картину, а потом начинал поиск того, что бы я хотел еще сделать.

— Вы легко отпускаете от себя сделанную работу?

— Если начинаешь следующую работу, к предыдущей уже теряешь интерес. Порой смотрю по телевизору какие-то свои старые фильмы, и даже странно, что это я делал. Я их уже и забыл.

— Профессия режиссера подразумевает успех. Быть непризнанным, наверное, ужасно. А вот когда к вам пришла популярность после фильма «Мы из джаза», что вы чувствовали: страх — а что же дальше, или, наоборот, — свобода, путь открыт?

— Да, профессия публичная. Первая картина у меня не пошла, а «Мы из джаза» принесла большой зрительский и фестивальный успех. Страха я не испытывал, я не боялся ошибиться. Хотелось работать, и было ощущение определенной свободы. После успеха люди по-другому к тебе относятся. Сначала ты молодой, тебя никто не знает, а если за твоими плечами одна или две успешные картины, с тобой уже считаются и дают постановку. Не придираются, делают меньше замечаний.С Александром Бородянским Шахназаров написал сценарий к фильму «Мы из джаза», который сделал их знаменитымиФото: личный архив Карена Шахназарова

— Однако премию Ленинского комсомола вам не дали, придравшись к тому, что у вас папа работал тогда в ЦК КПСС.

— Я ее позже получил, когда снял картину «Зимний вечер в Гаграх». А первый раз выдвинули на премию фильм «Мы из джаза». Но кому-то из комиссии показалось, что это нескромно. Престижная, кстати, была премия.

— Сколько в денежном выражении? Может, купили кооперативную квартиру?

— Нет, я пожертвовал премию одному детскому дому. Никто не заставлял меня так поступать. Я бы мог все деньги взять себе, но решил, что лучше пожертвовать. Пятьсот рублей оставил и закатил банкет всей съемочной группе.

— А вы были комсомольцем?

— Да. Мы же верили. Я устав учил. Вступление в комсомол было важным для меня событием. Я был вполне советским юношей.

— Когда вы впервые поехали за границу?

— Когда отец работал в Праге, мы прожили там год. Я и в школе там учился. А потом, когда уже окончил ВГИК, по профсоюзной путевке через «Мосфильм» ездил в Италию. Подал заявку, заплатил за путевку и поехал. Очень хорошее путешествие получилось: Венеция, Флоренция, Рим, Милан. А группа была сборная: рабочие с завода «ЗиЛ» и еще разный всякий народ.

— Ваша общественно-политическая позиция известна: мы часто видим вас на тематических ток-шоу. Но, помнится, вы говорили, что не все в советской системе вам в юности нравилось, что вы относились к действительности критически.

— Мне и сейчас далеко не все нравится, и тогда я не был пустым апологетом. В той действительности на самом деле было много глупостей. Но, во-первых, СССР — это была великая страна с огромными достижениями. За счет многих из них мы до сих пор живем. Во-вторых, лично мне, при всех сложностях, советская власть дала образование, работу и известность. Так зачем мне кидать камень в прошлое? Из прошлого надо брать лучшее.Режиссер с сыновьями Василием и Иваном, который тоже связал свою судьбу с киноЛилия Шарловская

— К вашим родителям в гости приходили далеко не послушные советскому режиму люди: Юрий Любимов, Владимир Высоцкий. Как вы думаете, сейчас они были бы довольны жизнью?

— Юрий Петрович не принимал советскую действительность. А Владимир Семенович, как мне кажется, все равно с уважением относился. Но оба они состоялись при советской власти. Любимову советская власть дала театр. Ну да, что-то у него закрывали, но он все равно работал. И Высоцкий работал и был очень популярным. Ездил на «Мерседесе», между прочим, и за границу выезжал без всяких виз. Они оба были очень интересными людьми, особенно Юрий Петрович. Он ведь артист в прошлом и невероятный рассказчик. Постоянно ругал всех советских чиновников, хотя мой отец работал в ЦК и был советским чиновником. И отец ему помогал, когда у него были проблемы со спектаклями.

— Ваш отец сделал большую карьеру при советской власти. Работал у Юрия Андропова, потом у Михаила Горбачева. А где они с мамой познакомились? По каким улицам должна была ходить девушка из очень простой семьи, чтобы встретить перспективного аспиранта из Института международных отношений?

— На танцплощадке они познакомились. Мама жила в районе Красной Пресни, это был после войны совсем пролетарский район. И в Краснопресненском парке на танцах они и встретились. Общежитие, где жил отец, находилось неподалеку.

— Родня отца, принадлежавшая к старинному армянскому княжескому роду, наверное, не приняла русскую невестку из бедной семьи?

— Да. И мамина мама тоже была потрясена: «За басурманина замуж вышла!». Но рожать меня мама поехала к родителям отца в Краснодар. Так что на свет я появился там. А потом рос в бараке на Красной Пресне, пока отцу не дали квартиру. Маленьким я часто приезжал с мамой в Краснодар. Но тех родственников плохо помню: они рано ушли из жизни. Деда со стороны мамы тоже не застал, он умер от туберкулеза, и бабушка, к сожалению, умерла рано. Так что растила меня мама. Связи с остальными армянскими родственниками потеряны, а по линии мамы у меня есть кузины, с которыми я общаюсь.

— А как ваша дочь Аня, которую бывшая жена маленькой увезла в Америку? Вы ведь через двадцать лет встретились. Она интересуется вами, вашим творчеством?

— Аня? Нет, она на своей орбите. Я даже не хочу об этом говорить…Карен Шахназаров с Никитой МихалковымМихаил Ковалев

— Зато старший сын Иван от брака с Дашей Майоровой пошел по вашим стопам.

— Иван окончил режиссерское отделение ВГИКа, сейчас приступает к съемкам своего первого полнометражного фильма.

— Если сравнить его старт и ваш, кому больше повезло?

— Иван довольно бурно стартовал. Ему двадцать три года, а он уже снял сериал, пусть на периферийном канале. Я его даже и не видел. Но все равно это работа. Потом он снялся в четырех или пяти картинах. Правда, ни одна из них успехом не пользовалась, но для опыта все равно хорошо. Я в двадцать три года еще во ВГИКе учился. Так что в определенной степени ему повезло. Надо сказать, он не ленивый. А младшему Васе исполнилось двадцать. Он пока еще в поиске.

— Вы своим ребятам очень нужны в смысле совета и материальной помощи?

— Они самостоятельные, но, я, конечно, помогаю. По своей инициативе, они не требуют. Когда Ивану в первый раз предложили сниматься (он видный парень), он пришел ко мне советоваться. Я сказал: «Конечно, соглашайся. Это все пойдет в копилку». Возможно, его пятый фильм принесет ему успех.

— А как вы сами живете? Вы счастливы?

— Счастье — понятие относительное. Сколько в мире случайно несчастных людей: авария или болезнь. Когда у тебя все более или менее хорошо — это уже счастье. То, что я сейчас работаю в кино, большое удовольствие.

— Вы женаты?

— Нет, не женат. Но у меня прекрасные сыновья, у меня все хорошо.

— Ну да, я встречала где-то вашу точку зрения, что брак нужен только для продолжения рода.

— Это не моя точка зрения. Это Чехов Антон Павлович так говорил и писал.

— Но ведь вы давно в разводе, и вы один из самых завидных женихов России. Наверняка женщины обращают на вас внимание. Вы что, сразу даете им от ворот поворот?

— Почему? Нет.

— Так, значит, у вас кто-то есть?

— (Смеется.) Я не буду отвечать на этот вопрос…

интервью, карен шахназаров