Журнал о музыке

фото: Геннадий Черкасов

Юлий Ким

— Я первый раз на анимационном фестивале, и к анимации имею отношение косвенное. Точнее, прямое, но редкое. И не припомню, чтобы я присутствовал на каких-то кинофестивалях в качестве гостя или тем более участника.

— Удивительная история!

— Ничего страшного: мало ли людей в кино, которые не участвуют в фестивалях! Я приехал сюда, думая, что моя роль — быть почетным гостем, так мне это объяснили. Так что хожу и надуваю щеки. Но дело в том, что я посмотрел несколько конкурсных показов и понял, что мог бы быть полезным и в другом деле — поучаствовать в работе жюри, потому что в анимационных фильмах, особенно новичков — студентов, дебютантов, мне видны недостатки, причем больше со стороны драматургии. Ошибки и неудачи резко бросаются в глаза. Хотя и в работах взрослых я тоже вижу что-то такое, о чем мог бы сказать.

— Наверное, ваш слух в первую очередь режет музыкальный ряд в мультфильмах?

— Нет-нет, в первую очередь это вопросы драматургические: сюжет, его повороты, финал, кульминация, перебор или недобор в развитии рассказываемой истории. Я чувствую, что у анимации есть резервы для того, чтобы отвлекаться от сюжета или собирать его из каких-то совершенно немыслимых ракурсов и фантазий, и это существует вполне закономерно и очень интересно.

— Каких чувств у вас больше после просмотра программы — удивления, разочарования, восхищения?

— Так как мне не с чем сравнивать, то для меня здесь все внове и интересно. В каком-то смысле в оценке работ есть такая вкусовщина — цепляет или не цепляет, волнует или не волнует. Это существенно, и на это всегда опираешься, формируя свое мнение о кино. Но во всяком случае равнодушным меня этот фестиваль не оставил. Собираясь сюда, я совершенно не представлял себе, что это такое.

— Мне кажется, у большинства людей нет четкого представления о современной российской анимации. Зато все помнят советскую классику…

— Конечно, советскую мультипликацию я смотрел, и оттуда у меня в голове остались мастерские вещи — фильмы Федора Хитрука, Эдуарда Назарова и так далее. Я хорошо помню и «Стеклянную гармонику» Андрея Хржановского, и «Ежика в тумане» Юрия Норштейна. Что касается иностранной мультипликации, то я ее видел краем глаза. В основном — коммерческую телевизионную, клиповую. Многие диснеевские фильмы остались в памяти. Анимация — это целый мир, изобилующий бесконечным разнообразием форм. Судя по тому, что я посмотрел, в ней еще есть что изобретать.

— Всегда хочется, чтобы кино удивляло, особенно если снимает кино молодой человек, у которого запас фантазии остался еще от детства. А есть что-то, чего лично вам не хватает в кино молодых?

— В первую очередь я бы обратил внимание на драматургию. Все время мое внимание спотыкалось на том, что сюжет начался так, а потом забрасывался, и развитие шло совсем в другую сторону. Для примера: замечательная «Аляска», которую сделал режиссер Андрей Осадчих, — красивая история с сильным настроением. Сюжет в самом начале был ясен: отец, мальчик, волчица, пойманный волчонок… Вся драматургия понятна. Кто-то выпустит волчонка на волю или не выпустит, но на этом будет строиться конфликт. И вдруг возникает эпизод с пьяным отцом, с какой-то бутылкой, газета с дерущимися псами. Зачем? Почему? Я совершенно не понял. Вот такие угловатости и шероховатости встречаются. Историю про маму мальчика я прочел так, что когда-то на нее напали волки, и это была старая семейная трагедия.

— Но тогда странно, почему отец не мстит и не стреляет в волков…

— Да, вот еще одна деталь, и непонятно ее место. И такого рода ошибки и недостатки бросаются в глаза. Это то, в чем я немножко разбираюсь. Хочется, чтобы режиссеры следили за такими вещами. С другой стороны, я запомнил замечательный фильм «Окна» Анжеллы Липской. Смешная, абсурдная история, совершенно без какого-то сюжета, и мы только ощущаем соразмерность времени, изображения. Композиция продумана, хотя кое-что в фильме немного перетянуто. А драматургии, в сущности, нет. То есть она, безусловно, есть, но кроется в деталях — быстро-медленно, человек-предмет, и здесь очень много ловко выдуманных вещей. А самым цельным фильмом, к которому у меня нет претензий, для меня стал «Гамлет» Евгения Фадеева.

— Где дети пришли на серьезный спектакль в театр со своей учительницей…

— Да. Все сделано режиссером как будто на коленке, минималистично. Мы видим одни силуэты героев. Это остроумное решение, и оно, конечно, очень экономит силы художника.

— А у вас есть ученики?

— У меня есть остатки моих учеников, которым я преподавал литературу и историю. Сейчас они уже седовласые или лысые люди, которые иногда собираются, весь 11-й Б или 10-й А, и зовут время от времени меня. Сегодняшних учеников у меня нет, да я и не представляю, чему мог бы их научить. Бывают бардовские слеты, где проводятся мастер-классы, которые обычно сводятся к тому, что я даю очередной концерт и рассказываю о приключениях своих песен, не более того. А разбирать песни чужие, учить уму-разуму у меня не получается.

— Нашлось у вас время погулять по Суздалю?

— К сожалению, нет, потому что я привез с собой «вышивание» — несколько дел. Есть несколько проектов, в которых начинаю участвовать, и в промежутках между кинопросмотрами занимаюсь ими, ныряя в свой номер.